милость и наказание

И прошел Господь пред лицем его и возгласил: Господь,
Господь, Бог человеколюбивый и милосердый,
долготерпеливый и многомилостивый и истинный,
сохраняющий милость в тысячи родов, прощающий вину
и преступление и грех, но не оставляющий без
наказания, наказывающий вину отцов в детях и
в детях детей до третьего и четвертого рода.
Исх. 34:6-7

Сестра возилась на кухне, чем-то гремела, переставляла банки на полке, старательно вытирала пыль с относительно чистых предметов и при этом тяжко вздыхала. И вся эта уборочная кутерьма ровным счетом ничего стоила и не значила. А вся значимость её визита была спрятана как раз в этом, тяжком вздохе. Я мысленно улыбался, понимая, как непросто ей начать разговор. Надо просто выждать. Она сама начнет беседу и выскажет мне по какому поводу её сегодняшний, незапланированный визит ко мне.

Уронив солонку, запричитала:

- Ой, лишенько, вновь к ссоре и неприятностям в домУ.

Я давно перестал обращать на такие приметы внимание, понимая, что ссоры возникают между людьми и ссориться не из-за чего, соль то копейки стоит… Раньше дорогая была да и не достать.

- Люсь, прекрати, ну чего нам с тобой ссориться? Ругать я тебя не буду, ты вот и так мне уборку лучше всякой генеральной провела.

- Ага, не из-за чего… А у меня между прочим из-за тебя душа не на месте.

- Так вроде не о чем беспокоиться.

- Да? А вот сосед вернулся из зоны – разве ж не беспокойство?

- Ну, вернулся, а я то, причем?

- Так и ты недавно из зоны…- голос её задрожал, - ведь пойдешь же его проведывать, а вдруг скорешитесь и подобьет он тебя на всякую гадость? Вот и не сплю, переживаю.

- Люсь, ну о чем ты? Пойти то я пойду, поговорить надо, но вот на всякие подобные подвиги уже давно не тянет.

- И слово дашь? Мне ж твои две ходки до сих пор покоя не дают.

- Ну, клясться я тебе не буду, но перед Богом согрешать не хочется совсем.

- Этого мне достаточно, - она улыбнулась сквозь слезы, шмыгнула носом. Муж сказал, что сосед много сидел, последний срок – за убийство. Так что ты поосторожней с ним, ладно?

***

Постучавшись в старую, давно не ремонтированную, хату, переступил порог. Хозяин встретил сиянием голубых глаз и восторженной какой-то улыбкой.

«Так у нас братьев в церкви встречают - подумалось. Может и он из верующих?»

Разговор как-то не клеился, видно цепко держала меня фраза об убийстве. Все о незначимом говорили, о доме, о помощи, о зоне, да и то без подробностей, вскользь.

Уже собрался уходить, чего тут толочься, коль разговор не идет, сосед, извинившись с улыбкой смущенной, произнес:

- Ты меня прости, надо бы к чаю тебя пригласить, да вот и угощать особо не чем…

- Ой, вот я беспамятный, я ж принес тебе гостинцев, знаю, что тяжко первое время.

- Знаешь? Откуда? Сам у хозяина жил?

- Было дело.

Стукнувшись головой и о низкую притолку, зашел на кухню.
На кухонном столе лежала раскрытая Библия. Комком сдавило горло, навернулись слезы. Значит, прошел через то, что и я. Значит – свой. Значит и взгляд понятен и тихая речь, и весь он как на ладони.

***

Засиделся допоздна. Легко шел разговор, было о чем уже говорить. Да и сосед, Михайло, как он себя назвал, увидев мои слезы на глазах и восхищенный взгляд, все понял и открылся разговору, с благодарностью осознавая, что будет понят, так как нужно, без критики и назиданий.

Я обходил стороной вопрос, за что и как было до того, как уверовал. Господь простил, мне ли его осуждать хоть в чем-то?

Господь меняет людей. Сильно меняет. Но мне, почему то казалось, что тихим и мягким Михайло был всегда. На лице его не видно было следов злости, ненависти, презрения и недовольства жизнью, которые обезображивают лицо глубокими морщинами. На вид лет шестидесяти, может и побольше, лицо конечно покрыто морщинами, но больше всего их вокруг глаз, лучистых, милых морщинок, видно привык он по жизни улыбки дарить…

- Ты сам-то, откуда будешь? Родня есть у тебя?

- Родня? Да, наверное, есть где-то… Только отказались от меня все. Я же за убийство брата родного сидел. А было нас трое у мамки. Папку не видел, не знал. Я самый младший в семье был, все за мамкин подол держался, братья намного старше. Папку в пьяной драке забили, мамка от переживаний меня раньше срока родила. Думали - не выживу, ан нет, живой пока. Первый раз за кражу. Сильная у меня тогда любовь случилась, еле восемнадцать стукнуло, надумал жениться.. А на чё женится? Голытьба-голытьбой. Хотелось, чтобы все как у людей. Решили в колхозе с дружками да братьями поживиться. Для храбрости выпили, только ведь я совсем пьянку не переношу. Слабый ведь родился. Такой тщедушный и остался. Совсем чуток пригубил, да там, в свинарнике и сморило меня. Как было и что дальше – не знаю. Только очнулся уже в милиции. Поверить не мог, что бросили меня там дружки. Но оказалось еще хуже. Председатель на меня все свои недостачи списал. Получилось – по крупному. Предавать кого-то не стал. Благородство в крови было. За всех и за все и сел. Тогда с хищениями особо боролись, помнишь у Анропова, период такой был?

«Батюшки,- пронеслось в голове, так ему еще и пятидесяти нет…»

А когда вернулся – еще хуже стали жить, концы с концами еле сводили – меня братья на разговор вызвали. Посидели, пообщались. У среднего жена должна была родить вот-вот, старший семью по пьяни разрушил – жить негде. Я вернулся то в материнский дом. Мама у нас была хоть и немощной была, хвори её часто одолевали, но дом и хозяйство вела справно. А за пару лет до моего возвращения померла. Дом мне завещала. Вот братья и решили делить наследство. На троих. Опять же много выпили, братья скандалить стали, я разнимать их кинулся.. Вроде ничего такого и не произошло серьезного, а проснулся от вопля братовой жены. Старшего не было рядом, а в доме крик, уже и милиция пришла и соседи набежали…

- Убивец, тюремщик проклятый… - всякого наслышался.

Ничего не помню. А на ножке табуретки мои отпечатки пальцев, а угол – весь в крови и висок у брата проломлен. Кому чего еще доказывать?

Вот и сел опять. Старший брат сказал, что ушел раньше, что было – не ведает. Через два года и его, как батьку, в пьяной драке убили. Вот и все родство. Сноха меня конечно видеть не спешит… Вот так и один. Мамкина родня где-то очень далеко, мы с ней и не знались. А батьку тетка воспитывала. Он мамку, бабку мою, еще в младенчестве потерял, а батька, дед мой, сгинул во время войны. Один я. Поначалу все размышлял, за что так судьба со мной круто обошлась, а когда уверовал – по-другому все открылось. Не до конца, но как-то прояснилось… Ведь Бог берег меня для чего-то.. Такими сложными путями вел… Вот – размышляю теперь. В зоне думал, и теперь продолжаю. Со снохой примириться силы у Господа прошу. Дитё то у неё, племяш мой, инвалидом растет, да непутевым к тому же… Жалко его, да и её шибко жалко, молюсь за них. Как хочется понять все и выправить пути свои. Цель такая у меня появилась в жизни. Господь мне все простил, я это знаю. Но я что-то должен исправить – я это чувствую.

***

Вот так сходил, пообщался, - мысли лезли, не давали уснуть. Будоражило все внутри. За что, Господи, ты такие пути людям предназначаешь? Молился, спрашивал. Во сне ясность пришла – «по роду».

Утром встрепенулся. Помчался к сестре с утра – шурин в милиции то работает.
Застал его еще дома, за завтраком попросил узнать что-нибудь по своим каналам, откуда родом отец Михаила, да упрашивал, чтобы не сильно гнобил соседа моего, ему и так досталось.

- Та ты, шо? Я шо, зверь, чи шо? Отродясь за мною такого не водилось*, - возмутился шурин.

***

Сосед вел замкнутую жизнь. Соседи обходили хату дальней дорогой, старались даже не встречаться глазами с ним. Пару раз он заходил в церковь, но сидел в отдалении, общения своего никому не навязывал.

Несколько раз просил меня извинительно о помощи, - крышу подправить, да забор подпереть. Возился долго в огороде. Я привык его видеть в саду, согнувшись.

А внезапно пропал. День не вижу, второй. Пошел к хате. Замок. На виду ведь был, ничего не могло такого случиться, значит – ведомство шурина наехало. Возмущенный, помчался к сестре.

- А, гарно, шо зашол. Мне самому все не дойти до тэбе. Родом вин из Западной Белоруси, а дід поліцай був. Жорстокий був, своїх зраджував і растреливал. Народ його і прокляв. Досі його памятають. Дружину він убив, а сам зник, пацана тітка забрала. Михайло теж у мене запитував про це. Відпустив я його.**

Все стало внезапно ясным. Значит, поехал туда. Просить прощение за деда.



*Да ты, что? Я что, зверь, что ли? Отродясь за мной такого не было.

**А, хорошо, что зашeл. Мне самому все не дойти до тебя. Родом он из Западной Белоруси, а дед полицай был. Жестокий был, своих предавал и расстреливал. Народ его и проклял. До сих пор его помнят. Жену он убил, а сам исчез, пацана тетя забрала. Михаил тоже у меня спрашивал об этом. Отпустил я его.

Светлана Поталова

ИМХО - 26.05.2013 17:03:17

Украинская часть текста непонятна. Требуется переводчик. Сделайте подстрочный перевод.

Светлана - 26.05.2013 23:11:05

"А, хорошо, что зашел. Мне самому все не дойти до тебя. Родом он из Западной Белоруси, а дед полицай был. Жестокий был, своих предавал и расстреливал. Народ его и проклял. До сих пор его помнят. Жену он убил, а сам исчез, пацана тетя забрала. Михаил тоже у меня спрашивал об этом. Отпустил я его".