Надежда (часть 4- продолжение)

*****
Похоронив бабушку, постояв у могилки и попросив у неё прощения, оставив ключи от квартиры соседке снизу, - мало ли, вдруг объявится непутевая мать, - и, исполнившись какой-то холодной решимости изменить всю свою жизнь, поехала в деревню.

Там, на окраине Тверской области, в глухомани, была деревушка на десяток дворов, - малая родина.

Деньги, причитающиеся за три месяца невыплаты, начальник, сжалившись, выдал почти сразу.
На первое время должно хватить, - решила Надежда.

Добиралась долго, пересаживаясь с поезда на пригородный автобус, тряслась по проселочным дорогам, умаялась так, что сил не было даже думать, с большим наслаждением ступила на пыльную дорогу, ведущую через пролесок, поле, к самой деревушке.

Тихой радостью наполнилась душа, когда поднявшись на косогор, отмахав без малого километров семь по песчаной дороге, среди некошеных лугов и стрекочущих кузнечиков, наслаждалась пьянящим запахом цветущего разнотравья, наконец-то увидела разрушенную церковь на холме и в низинке, прижавшись к заросшему пруду, ряд покосившихся домиков.

В деревне проживала племянница бабки – Ольга, - она то и присматривала за домом.

Виделись они лет 12 назад. Ольга, тогда девушка на выданье была. Красивая, с толстой рыжей косой ниже пояса, хохотунья и певунья, сводила с ума окрестных парней. На неё заглядывались и лесозаготовители, приезжавшие на делянки, и даже молодой агроном с центральной усадьбы, а она все одноклассника из армии ждала. Дождалась. Он вернулся из Чечни, да вот что-то не совсем ладно у них, как говорила баба Маня.

Без труда отыскав нужный дом, с болью в сердце увидела происшедшие в ним перемены. Покосившаяся изгородь, упадок во всем.

На её стук из сеней степенно вышел парнишка лет 11-ти. По обильным веснушкам и рыжим лохмам, давно не видевшим расческу, поняла – сын.

- Ну, здравствуй. Мне бы ключи от дома Марии Никитиной.
- А вы ей кто будете? – серьезно, не годам спросил мальчуган.
Стараясь не рассмеяться, ответила в тон:
- Я ей буду внучка. Зовут меня Надежда.
- Ну, раз такое дело, то пойдемте, я вас провожу.
- А мать то где?
- Мамка болеет. Лет 5 уже почитай, как папка помер. А мы с Нюркой при ней все. Нюрка – это сестра моя, - вскинул он на неё зеленые глаза, - она ничего, крепкая. Если вам надо чего постирать, вы обращайтесь.
- Да, ладно. Спасибо. Я сама справлюсь.

- А меня зовите, если вдруг по хозяйству надобно. Ну, дров там нарубить, воды принести. Вот и сени не мешало бы вам отремонтировать, - произнес он, отпирая навесной замок, - а то ведь продуктов купите, а кошки то и залезут. Нахальные они у нас тут.

- Ну, спасибо за заботу, а тебя то как зовут?

- Зовут меня по-разному, кто как. А вот имя у меня – Дмитрий. Вот и кличут меня и Митей, и Митюхой, и Митяем. По разному. Я вообще то на все имена откликаюсь. Не люблю только, когда «рыжим» обзывают. Не серьезно это как-то. Но у нас в деревне то почитай одни старухи и живут. Они до такого безобразия не опускаются. А вот Никитична, у которой корова, меня и вовсе «Дмитрием Михайловичем» величает. Я ей сено кошу для коровы, да и по хозяйству помогаю. В деревне из местных только я и есть мужик. А те, кто из города приезжают, - разве ж они чему обучены? Ни топора, ни молотка в руках не держали. Я вот даже разрушенную церковь восстанавливать ходил. Хотел в бригаду записаться, но отец Иоанн, знаешь что мне сказал? Что Бог уготовил мне другое ответственное задание – старушкам помогать. И в бригаду не взял. А жаль. Там бы я денег заработал. А старушки – чего они дадут? Ну, молока Никитична, ну пирогов баба Нюся даст, - у неё знатные пироги получаются.

За время свого монолога Митя успел отпереть двери, раскрыть окна, заглянуть в подпол, занести вещи, расставить стулья, открыть двери во двор – пусть воздух затхлый уйдет, - пояснил.

- А сама то бабка чего не приехала?
- Умерла она.
- Ну, Царство ей Небесное коли так, - он грустно по-стариковски вздохнул, - хорошая была бабка. Она нам посылки к праздникам присылала часто.

Брови Надежды поднялись в изумлении – о таком она даже не знала.

- Ну да ладно. Вы уж тут обустраивайтесь, а мне идти надобно. день к вечеру катится, надо идти помогать. Если вам молока или творога надо на ужин – то говорите сразу, - управлюсь, - занесу.

- Ну, ты домовитый, Митька. Конечно надо. На, возьми деньги.
- Я вам сдачу принесу. У неё все свежее, и не дорого.

- Митька-а-а-а.. – разнеслось по деревне.
- Маманя проснулась. Я пойду.

Надежда вышла на крылечко. По огороду, шатаясь, шла неопределенного возраста тетка, по куцым рыжим прядкам можно было догадаться кто это.

- А я то и смотрю, - дверь у тетки откры-та. Ну, значится – приехала. Теть Ма-а-нь .. – позвала она, заглядывая в сени.

- Мам, ну мам, пошли домой, - скулы Митьки полыхали огнем, - её тут нет. Померла она.

- Как померла? – лицо её перекосилось, - тетушка моя умерла, родне-нькая.. , - пьяный язык заплетался, - а ты хто?
- Я Надя.

- Надя, Надя.. – силилась она вспомнить.
- Ну все, мам, пошли, - Митя увел её домой.

Печально вздохнув, Надежда принялась за уборку и разбор вещей.
- Я вам ужин принес. Вы на мамку не обижайтесь. Она добрая. Только вот в долг ей не давайте. Все равно не отдаст. Ой, а вы с нашим отцом Иоанном знакомы? – спросил он, рассматривая рисунки.

- Нет, это Николай, мой сосед, - ответила Надежда, убирая рисунки в папку.

- А-а-а.. Оно и понятно. Батюшка у нас строгий. К нему Жанка - трасса однажды решила сходить за жизнь поговорить, так вот уже полгода присмиревшая дома сидит, на работу на трассу не выходит, за матерью своей ухаживает, да с хозяйством управляется. Завтра с утра Нюрка пойдет на пруд стирать, может и вам чего надо?

- Нет, спасибо, я сама.
- Ну, тогда спокойной ночи. Пойду я. Вы сени то не бросайте открытыми, может и собака какая забредет.

Давно так сладко не спалось Надежде. Как упала в пуховые перины на бабкину кровать с шишечками, так и проснулась от веселого чириканья за окном, потная от пуховых жарких объятий, но отдохнувшая и с ясной головой. Всю ночь грохотало, шел ливень, на утро пахнуло озоном, свежестью омытой зелени и влажной, прибитой дождем пыли. Веселые лужицы у крыльца пускали солнечные блики, в них весело копошась, купались воробьи.

На мостках пруда девочка полоскала белье. Пойду, познакомлюсь с племянницей, что ли, - подумала Надежда.

Белокурые тоненькие волосики были собраны сзади в хвостик, тонкие руки раскраснелись от студеной, ключевой проточной воды. Сарафан был явно её велик. Его носила Надежда в классе пятом наверное, а девочке было лет восемь от силы.

- Ну, давай помогу что ли, Анечка, - предложила Надежда когда, схватив тяжелый таз с мокрым бельем, ребенок пытался его поднять.
- Ой, что вы. Он тяжелый. Надо Митю позвать, он поможет.
- Вдвоем справимся. А ты чего хромаешь то, ногу сбила?
- Нет, это я родилась такой, - ответила Анечка, припадая на правую ножку, - вы только не жалейте меня, я сильная. Я и школе хорошо учусь, правда ребята дразнят, но Митя в обиду не дает, заступается.

У бабки в шкафу ситец лежит, - надо бы Анюте сшить сарафан по росту, - промелькнула мысль, - уж очень жалко она выглядит в этом.

Промчался незаметно месяц. Надежда сдружилась с ребятами, вместе ходили за ягодами в лес, за первыми грибами - колосовиками, на рыбалку. Смышленые, по-деревенски умудренные жизнью, они умели веселиться, хохотать до слез и спазмом в животе, но могли и по серьезному принимать проблемы, принимая чужую боль, как свою. Несколько раз приходила в гости, прося «на помин души» Ольга, но натыкаясь на отказ бранилась, пускала слезы, давила на жалость, увещевая, что все-таки «родная кровинушка то померла».

Светлана Поталова